И все сразу ка-а-ак начнут размножаться.

Отрывки из статьи газеты Хаарец.
Культурологическая связь Израиля и России, с точки зрения европейского еврея-либерала.

Очень интересно.


Открыл статью газеты Хаарец под названием "Сионизм не всегда был расистским. Проблемы начались, когда к власти пришли русские."

Статья феноменальная. Такой нефильтрованный снобизм и расизм.

Поцитирую куски: Израиль действительно был создан русскими, и властная, жестокая и антилиберальная политическая культура Российской империи является частью его ДНК.

И это наша катастрофа.
Историки, социологи и журналисты часто обсуждают вопрос о том, откуда взялся культ силы в Израиле. Это жестокий менталитет, который в настоящее время привел нас к беспрецедентному моральному падению – жестокому, беспорядочному массовому убийству палестинцев...

...На практике катастрофический поворотный момент политической культуры Израиля произошел, когда сионистское движение было захвачено русской политической сектой, особенно из Второй алии (волна еврейской иммиграции в Палестину 1904-1914 годов). Русская культура обладает благородными аспектами и достигла интеллектуальных и культурных вершин. Но в конце 19-го и начале 20-го века Россия пережила драматические политические потрясения, породившие жестокую политическую культуру, которая презирала толерантность и просвещение...

Именно из этой культуры вышли доминирующие фигуры, сформировавшие историю Израиля: не только Бен-Гурион, но и семьи Моше Даяна и Ариэля Шарона. И, по сути, семья Нетаньяху тоже — дед Биби Натан Милейковский достиг политической зрелости в русских сионистских кругах.

Вальтер Мозес, один из лидеров еврейско-немецкого молодежного движения Blau-Weiss, а после иммиграции в Палестину обозреватель Haaretz, описал черты русских в колонке, опубликованной им в 1951 году. Мозес презирал русских и их черты. Как и многие йеки, он считал, что русские евреи — это низший человеческий материал, лишенный образования и культуры. В то же время он признавал, что их преданность делу была неоспорима.
«Эти московиты обладали одним свойством, которого не было ни в одном другом колене еврейского народа: святой дух пребывал в них», — писал Моисей. «Они были фанатичными идеалистами, обладавшими моральной добродетелью и этическим стандартом, которые можно найти лишь в нескольких периодах человеческого рода; готовыми на любую жертву; воодушевленными каждой невозможной идеей; не останавливающимися перед любой задачей и трудом, каким бы обременительным он ни был; решавшими каждую проблему с предельной серьезностью, а часто и с излишней серьезностью».

В культурном плане эта серьезность и идеологическая жесткость превратили сионизм в эстетическую пустошь, лишенную юмора и эроса, напоминающую замерзшую тундру Сибири. Тугая, твердая и жестокая почва. Но что еще хуже, концептуальный мир силы в России оправдывал попрание меньшинств, заселение и агрессивный захват территории.

«Интеллектуальный мир, к которому большая часть левых чувствовала себя привязанной, не был миром социал-демократии, а скорее насильственной революционной идеологией, взращенной в черте оседлости . Ее символы и модели были взяты не из движений реформистского социализма, а в основном из движений большевистской России. Их мировоззрение не отвергало насилие как средство действия с самого начала», — писал Шапира. Семена правого насилия взращивались в революционной идеологии русских левых.

Русская политическая культура так глубоко укоренилась в сионистском проекте, что сегодня почти невозможно представить себе иную историческую траекторию. Достижения Израиля также в основном приписываются этому безудержному революционно-партийному менталитету.

Но теперь, в исторический момент, когда Россия и Израиль являются двумя жестокими образованиями, сеющими ужас и разрушение, сходство снова становится очевидным. И это не совпадение. Если есть надежда для Израиля, то она заключается в освобождении себя от этого катастрофического политического наследия.

Как же так.

— Ну ладно, мне пора бежать.
— И мне пора.
— Целую.
— Обнимаю.
— Вешай трубку.
— Нет, ты первый.
— Нет, ты.
— Нет, ты.
— Ладно.
— Ты позвонишь мне ещё раз?
— Нет, я же Путин.