Forwarded from 1703
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Девушка от удара потеряла сознание и была госпитализирована. Сейчас у нее болит голова и присутствует тошнота — по словам врачей, выздоровление займет минимум неделю.
Яйцокидателей задержали — ими оказались четверо друзей в возрасте от 15 до 20 лет.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
😱175❤6
Forwarded from ТАСС
Трамп заявил, что готов ввести серьезные санкции против РФ, когда страны НАТО перестанут закупать российскую нефть.
😁94❤3
Forwarded from историк-алкоголик
Тут хочется напомнить, что существует такой документ «Редакционные правила и стандарты BBC», который вот уже черт знает сколько десятков лет выдают за золотое сечение журналистской этики, объективности и беспристрастности.
😁91💯23👏5❤2🔥2
Выбирала себе духи в Москву. Пыталась купить с запахом марихуаны для пущего эффекта. Все равно, остановилась на черном чае с грушей.
Годы…
Годы…
😁134🔥27
Forwarded from Продюсер Kartoz
ПАПА ЖЕВАЛ БУТЕРБРОД
В молодости мой отец строил шахты и станции метро. А потом у него родился я. И он начал таскать меня по подземельям, чтобы я с детства понял, что такое труд.
Помню, как я, едва дыша, стоял в темном тоннеле, а рядом мой папа рассказывал анекдот про свинью и вагонетку. Здоровенные мужики с лицами как у танков смеялись, кашляли, плевали чёрной слюной. И снова смеялись.
Отец таскал меня под землю, чтобы я присмотрелся к профессии горняка.
— Запомни, сын, шахта — это жизнь, — говорил он.
Я спросил:
— А можно я почитаю про шахту в учебнике?
— Нельзя, — сказал папа. В учебнике об этом пишут люди, которые ничего про шахту не понимают. Их в детстве не водили их в забой, поэтому они выросли гуманитариями. Ты что, хочешь стать философом?
Я не хотел, но на всякий случай спросил:
— А что плохого в философах?
— Они задают вопросы вместо того, чтобы таскать вагонетки. А работа должна быть умственной!
В черном тоннеле, в свете шахтерской каски отец приглядывался ко мне, как будто прикидывал: из этого пиздюка вообще выйдет толк?
Однажды мы спускались на глубину и тут наша клеть дернулась и зависла. Я был маленьким, внутри всё сжалось от страха. Я посмотрел на отца, ожидая, что он сейчас включит сверхспособность и спасёт нас.
А он прислонился к стенке подъемника и развернул бутерброд.
— Пап, мы тут умрем?
Он посмотрел строго:
— Если умрем — уволят.
Мы стояли в зависшей клети. Шахтер, спускавшийся с нами, читал «Огонёк». Папа жевал бутерброд с сыром.
Он не учил меня не бояться.
Он учил стоять, когда страшно.
Когда мы выбрались на поверхность, отец взял меня за плечо и сказал:
— Шахта — это не твое, сынок.
— Почему?
— Ты задаешь вопросы.
Горняком я так и не стал.
Но я умею быть рядом, когда страшно.
И когда все летит в пизду, я прислоняюсь к стене и что-нибудь жую.
Дорогой папа, с Днем шахтера!
В молодости мой отец строил шахты и станции метро. А потом у него родился я. И он начал таскать меня по подземельям, чтобы я с детства понял, что такое труд.
Помню, как я, едва дыша, стоял в темном тоннеле, а рядом мой папа рассказывал анекдот про свинью и вагонетку. Здоровенные мужики с лицами как у танков смеялись, кашляли, плевали чёрной слюной. И снова смеялись.
Отец таскал меня под землю, чтобы я присмотрелся к профессии горняка.
— Запомни, сын, шахта — это жизнь, — говорил он.
Я спросил:
— А можно я почитаю про шахту в учебнике?
— Нельзя, — сказал папа. В учебнике об этом пишут люди, которые ничего про шахту не понимают. Их в детстве не водили их в забой, поэтому они выросли гуманитариями. Ты что, хочешь стать философом?
Я не хотел, но на всякий случай спросил:
— А что плохого в философах?
— Они задают вопросы вместо того, чтобы таскать вагонетки. А работа должна быть умственной!
В черном тоннеле, в свете шахтерской каски отец приглядывался ко мне, как будто прикидывал: из этого пиздюка вообще выйдет толк?
Однажды мы спускались на глубину и тут наша клеть дернулась и зависла. Я был маленьким, внутри всё сжалось от страха. Я посмотрел на отца, ожидая, что он сейчас включит сверхспособность и спасёт нас.
А он прислонился к стенке подъемника и развернул бутерброд.
— Пап, мы тут умрем?
Он посмотрел строго:
— Если умрем — уволят.
Мы стояли в зависшей клети. Шахтер, спускавшийся с нами, читал «Огонёк». Папа жевал бутерброд с сыром.
Он не учил меня не бояться.
Он учил стоять, когда страшно.
Когда мы выбрались на поверхность, отец взял меня за плечо и сказал:
— Шахта — это не твое, сынок.
— Почему?
— Ты задаешь вопросы.
Горняком я так и не стал.
Но я умею быть рядом, когда страшно.
И когда все летит в пизду, я прислоняюсь к стене и что-нибудь жую.
Дорогой папа, с Днем шахтера!
1❤356👍87🔥47😁8