Прослушал на Storytel и на скорости 1.75 сдержанную и милую биографию П.Г. Вудхауза, автора Псмита, Дживза и Вустера, в сдержанном и милом исполнении автора, А.Я. Ливерганта.
Вудхауз, знаменитый своими блистательными комическими фиоритурами в речи любимых героев, джентльменов без определенных занятий, в быту был немногословен, уживчив и сговорчив, работал постоянно и когда писал, был счастлив. Уживчивость и сговорчивость оказались главной ошибкой его жизни: когда началась Вторая мировая война, он писал роман в своем доме во Франции и был довольно скоро интернирован немцами. Ободранного, исхудавшего и обносившегося, немцы выпустили его из концентрационного лагеря и организовали интервью британского журналиста; Вудхауз описал свой и своих товарищей по несчастью опыт в тех же иронически-беспечных тонах, что и светские неудачи Вустера. Немцы любезно предложили ему выступать на радио, он согласился и с этим. В Англии и в Америке началась кампания общественного негодования, в которой преступления ПГВ перед боевым духом едва ли не превзошли по мере вредоносности Гитлера вместе со Сталиным. Вудхауз в нескольких текстах подряд отметил, что не умеет ненавидеть — и в особенности не умеет ненавидеть по национальному признаку: «Стоило только мне поверить, что какая-нибудь страна особенно плоха, как я знакомился с приятным парнем из этой страны, мы шли выпивать в паб и дальше у меня уж не получалось».
Несмотря на шумную защиту со стороны коллег (Ивлин Во спелся с Джорджем Оруэлом, небывальщина), Вудхауз прожил несколько лет изгоем и проклятым коллаборационистом. Когда ему уже было за восемьдесят, глава парламентской комиссии выпустил книгу "Вудхауз на войне" (TLDR: ПГВ — жертва, а не преступник; not guilty), а королева ввела его в рыцарский статус за особые заслуги перед юмористической литературой — незадолго перед самой уже смертью писателя.
У этой истории хороший конец, но только если на быстрой перемотке пройти несколько лет настоящей газетной травли. Возблагодарим Господа за то, что во времена Вудхауза не было быстрых и новых медиа. От газет, радио и телевидения он (но не его родные и близкие) ухитрялся защититься: много работал, мало разговаривал, был уживчив и сговорчив.
Вудхауз, знаменитый своими блистательными комическими фиоритурами в речи любимых героев, джентльменов без определенных занятий, в быту был немногословен, уживчив и сговорчив, работал постоянно и когда писал, был счастлив. Уживчивость и сговорчивость оказались главной ошибкой его жизни: когда началась Вторая мировая война, он писал роман в своем доме во Франции и был довольно скоро интернирован немцами. Ободранного, исхудавшего и обносившегося, немцы выпустили его из концентрационного лагеря и организовали интервью британского журналиста; Вудхауз описал свой и своих товарищей по несчастью опыт в тех же иронически-беспечных тонах, что и светские неудачи Вустера. Немцы любезно предложили ему выступать на радио, он согласился и с этим. В Англии и в Америке началась кампания общественного негодования, в которой преступления ПГВ перед боевым духом едва ли не превзошли по мере вредоносности Гитлера вместе со Сталиным. Вудхауз в нескольких текстах подряд отметил, что не умеет ненавидеть — и в особенности не умеет ненавидеть по национальному признаку: «Стоило только мне поверить, что какая-нибудь страна особенно плоха, как я знакомился с приятным парнем из этой страны, мы шли выпивать в паб и дальше у меня уж не получалось».
Несмотря на шумную защиту со стороны коллег (Ивлин Во спелся с Джорджем Оруэлом, небывальщина), Вудхауз прожил несколько лет изгоем и проклятым коллаборационистом. Когда ему уже было за восемьдесят, глава парламентской комиссии выпустил книгу "Вудхауз на войне" (TLDR: ПГВ — жертва, а не преступник; not guilty), а королева ввела его в рыцарский статус за особые заслуги перед юмористической литературой — незадолго перед самой уже смертью писателя.
У этой истории хороший конец, но только если на быстрой перемотке пройти несколько лет настоящей газетной травли. Возблагодарим Господа за то, что во времена Вудхауза не было быстрых и новых медиа. От газет, радио и телевидения он (но не его родные и близкие) ухитрялся защититься: много работал, мало разговаривал, был уживчив и сговорчив.
Понял, что и с аудио-прозой у меня устроено так же, как с поэзией: я охотно слушаю почти все книги в исполнении авторов и ужасно изнываю под большинством актерских исполнений, даже повсеместно прославленных. Мне всё-таки очень важно, чтобы чтец понимал смысл слов и смысл фраз, без этого я проваливаюсь в какое-то угрюмое отчаяние, словно в бане с безногими и безрукими, отовсюду из полутьмы произносимого текста на меня наставлены энергично подёргивающиеся культи в мыле
Ярослав Тимофеев, автор и ведущий концертной программы "Вещь в себе" московской филармонии, представляя реквием Гии Канчели "Стикс" вдруг продекламировал со сцены зала имени Чайковского "советский музыкантский стишок": Мимо нашего окна пронесли покойника. Тоника, субдоминанта, доминанта, тоника.
Виртуозно!
Виртуозно!
По этому ^ случаю вспомнил, как в русскоязычном секторе ЖЖ переделывали матерные частушки в приличные стихи (это называлось "эвфемистические частушки", google it). Тогда Роман Григорьевич Лейбов выступил с грандиозной версией на базе того же исходника:
Что за звуки за нашим окном, что за дикие звуки?
Геликоны икают, валторны надсадно гудут.
То рыдает бедняга-Шопен. И под черные руки
Молодую вдову деловитые тетки ведут.
Кто он был? Офицер ли, учитель ли, слесарь? - Покойник.
Помнишь, ты с ним здоровалась в лифте? Что это был за день?
Гроб заносят в нелепый автобус, и на подоконник
Неожиданно падает тень
Что за звуки за нашим окном, что за дикие звуки?
Геликоны икают, валторны надсадно гудут.
То рыдает бедняга-Шопен. И под черные руки
Молодую вдову деловитые тетки ведут.
Кто он был? Офицер ли, учитель ли, слесарь? - Покойник.
Помнишь, ты с ним здоровалась в лифте? Что это был за день?
Гроб заносят в нелепый автобус, и на подоконник
Неожиданно падает тень
Как если бы мне ещё не хватало, посмотрел в ЦДК замечательное документальное кино Сергея Лозницы «Бабий Яр. Контекст».
Сухая нарезка кинохроники (внахлёст фашистской и советской; порой люди с киноаппаратами снимают одну и ту же местность в течение нескольких дней), идеально озвученной шумовыми саундскейпами: рычание моторов, лязганье металла, звуки выстрелов и огня, аплодисменты и радость толп, неразборчивые крики и смех.
Это озвучание творит настоящее чудо. Когда все пустились раскрашивать старые чёрно-белые фильмы и фотографии, уверяя, что цветные люди кажутся современному зрителю ближе, я только пожимал плечами: то ли я недостаточно визуал, то ли достаточно древний, раскрашенный Штирлиц или Рет Батлер для меня лично ничем не отличается от своего двойника в оттенках серого. А вот звук в хронике стремительно вдвигает зрителя головой в экран, возвращает кинокадрам их (проблемный) статус (проблемного) документа.
При том, что технически я от фильма в совершенном восторге — ну, то есть, как в восторге? так в восторге, как от музея Яд Вашем, например: это объект, который безошибочно и безжалостно погружает тебя в чудовищное переживание — к сценарной части у меня есть вопросики. Я, наверное, понимаю, зачем это могло бы быть нужно было фонду музея "Бабий Яр" (основному спонсору и заказчику фильма), но почему с точки зрения вечности Лозница начинает монтаж хроники с июня 1941 года, а не, скажем, с августа 1939, для меня осталось не очень объяснимым. С удовольствием, в общем говоря, поглядел бы приквел. Или пару приквелов.
Вообще, на таких примерах особенно заметно, что разговор о примерно любом фрагменте Второй мировой войны в большой мере бессмыслен без разговора о Первой (Великой) войне и отдельно об interbellum
Фильм в сети доступен, к просмотру настоятельно рекомендую, предупреждаю, что эффект очень сильный и тяжёлый. Тем не менее: если есть такая возможность, поглядите в кинотеатральном зале.
Сухая нарезка кинохроники (внахлёст фашистской и советской; порой люди с киноаппаратами снимают одну и ту же местность в течение нескольких дней), идеально озвученной шумовыми саундскейпами: рычание моторов, лязганье металла, звуки выстрелов и огня, аплодисменты и радость толп, неразборчивые крики и смех.
Это озвучание творит настоящее чудо. Когда все пустились раскрашивать старые чёрно-белые фильмы и фотографии, уверяя, что цветные люди кажутся современному зрителю ближе, я только пожимал плечами: то ли я недостаточно визуал, то ли достаточно древний, раскрашенный Штирлиц или Рет Батлер для меня лично ничем не отличается от своего двойника в оттенках серого. А вот звук в хронике стремительно вдвигает зрителя головой в экран, возвращает кинокадрам их (проблемный) статус (проблемного) документа.
При том, что технически я от фильма в совершенном восторге — ну, то есть, как в восторге? так в восторге, как от музея Яд Вашем, например: это объект, который безошибочно и безжалостно погружает тебя в чудовищное переживание — к сценарной части у меня есть вопросики. Я, наверное, понимаю, зачем это могло бы быть нужно было фонду музея "Бабий Яр" (основному спонсору и заказчику фильма), но почему с точки зрения вечности Лозница начинает монтаж хроники с июня 1941 года, а не, скажем, с августа 1939, для меня осталось не очень объяснимым. С удовольствием, в общем говоря, поглядел бы приквел. Или пару приквелов.
Вообще, на таких примерах особенно заметно, что разговор о примерно любом фрагменте Второй мировой войны в большой мере бессмыслен без разговора о Первой (Великой) войне и отдельно об interbellum
Фильм в сети доступен, к просмотру настоятельно рекомендую, предупреждаю, что эффект очень сильный и тяжёлый. Тем не менее: если есть такая возможность, поглядите в кинотеатральном зале.
Forwarded from РИА Новости
Эмир Кустурица принял предложение Шойгу занять должность главного режиссера Центрального театра российской армии
Forwarded from V Z - ВЗГЛЯД.РУ
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
⏳«Вы почувствуете в 4 часа утра 22 февраля»: пользователи сети гадают, прав ли был Жириновский в своем военном прогнозе, который он озвучил на заседании Госдумы ещё 22 декабря 2021 года (ссылка на стенограмму заседания — здесь).
«Не надо бряцать оружием, надо сказать: давайте выполнять, а если отказываетесь, тогда мы можем принять другую программу, а какую — вы почувствуете в 4 часа утра 22 февраля», — отметил тогда Жириновский.
«Не надо бряцать оружием, надо сказать: давайте выполнять, а если отказываетесь, тогда мы можем принять другую программу, а какую — вы почувствуете в 4 часа утра 22 февраля», — отметил тогда Жириновский.
Честно говоря, самым энигматическим во вчерашнем политкульбите для меня осталось вот это выступление. В 4 часа утра тяжелая военная техника, в полном соответствии с декабрьским обещанием, уже заходила на Донбасс
Маленькое видео про войну, которая не кончится никогда. Екатерина Гордеева берет интервью у Елены Костюченко. Посмотрите, пожалуйста, там немного https://www.instagram.com/tv/CaRZzfgAWla/
Forwarded from (Не)занимательная антропология
"Да, мы проснулись в Мордоре. И мы теперь орки". Очень точная реплика Екатерины Васильевой из коммментов
Мирон Яныч хорошо формулирует https://www.instagram.com/tv/CaXZyWzjCji/?utm_medium=copy_link
Forwarded from SOTA
Роскомнадзор требует удалить материалы «Новой газеты», «Медиазоны», «Дождя» и ряда других СМИ. Причина — в них издания называют «спецоперацию» на Украине войной — «Новая газета».
Forwarded from НЕБОЖЕНА
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Писатель Павел Санаев вёл маленький канал на английском языке про NFT, в котором изображал британского коллекционера, но тема Украины заставила его открыться. И он записал для 500 подписчиков обращение. Любопытно, что сохранить или переслать видео невозможно, мне пришлось его на второй телефон записывать.
Тем временем Путечка покончил с прелюдией и объявил-таки Третью Мировую Войну.
Forwarded from Mash
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Владимир Путин на встрече с Шойгу и Герасимовым поручил перевести силы сдерживания ВС РФ в особый режим несения службы в ответ на агрессивные высказывания высших должностных лиц стран Запада. Также президент назвал принимаемые ими санкции нелегитимными.
Forwarded from Айрат Багаутдинов об архитектуре
Немногие знают, но великий инженер Владимир Шухов выступал и как публицист. Перечитал сегодня отрывок из его статьи в сборнике «Путь к Цусиме. Посвящение памяти товарищей-техников, погибших в Цусимском бою» и поразился, насколько точно сказано – от первого до последнего слова:
«Война ведь есть проявление зверской природы людей, не достигших уменья решить вопрос мирным путем. Как бы победоносна ни была война, но отечество от нее всегда проигрывает. Она выдвигает героев, порождает лже-патриотические рассказы; но народ в общем долго еще продолжает нести бремя подвигов своих воинственных представителей, а иногда от победоносной войны впадает прямо в одичание».
«Война ведь есть проявление зверской природы людей, не достигших уменья решить вопрос мирным путем. Как бы победоносна ни была война, но отечество от нее всегда проигрывает. Она выдвигает героев, порождает лже-патриотические рассказы; но народ в общем долго еще продолжает нести бремя подвигов своих воинственных представителей, а иногда от победоносной войны впадает прямо в одичание».