Forwarded from БП online
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Привет, нищуки.
Forwarded from Фонотека упоротого лиса
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Мужики, лайфхак, если прошляпили с подарком
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Не работать и быть любимым: мальчик всего за 25 секунд выдал полноценный гайд, как не ходить на работу и быть счастливым.
Никогда не поздно стать дармоедом. Задумайсяяя!
Никогда не поздно стать дармоедом. Задумайсяяя!
Forwarded from Ложь постмодерна
Архетип Дурака в массовой текстуальной культуре, как и сама сущность Дурака, всегда и всем лжёт. Никакого общего дурака там нет — их наоборот много. Они присваивают себе разные текстовые регистры и сидят на ветвях сюжетных деревьев, ожидая, пока к ним выйдет какой-нибудь особо легковерный рассказчик.
Картезианский дурак, строго говоря, довольно опасен — поскольку не имеющий разума существовать не может, такой дурак являет собой умело маскирующуюся нежить, одно из множества проявлений лжи автоматона, которую Декарт видел в своих философских кошмарах. Бахтинский дурак служит застрельщиком духовной революции, первым всадником пожара, перекраивающего тело мира. Дурак лавкрафтианы приглашает в свой мир великое Внешнее, после чего пишет мемуары об изобильных придатках и невыразимых доядерных сущностях. Агамбеновский дурак формирует соглашение между государством и телесностью, делезианский летает снаружи всех измерений и легитимно отрывает куски от машин желания, ницшеанский тянет обрывок каната над бездной и замыкает ложного сверхчеловека. Дурак Филипа Дика сломлен Империей, внушившей ему ложную картину реальности, пинчоновский дурак ищет хвосты ложных заговоров, не понимая, что главный заговор начинается с него. О дураке Блейка и говорить страшно.
Дураков столько, сколько есть рамок реальности, карт, привязанных к территории. Потому что Дурак в основе своей — смеющийся край мира, тетива, изогнутая рукой хаоса. Он мыслит не собой, не своими внутренними интенциями, но становится проводником внешнего ландшафта в его безумных колебаниях. Намерение Дурака — намерение текста, его меркнущее желание пересобрать себя и осуществиться по ту сторону логоса.
Но похвастаться они все любят одинаково, это правда. Даже там, где подстраиваются под тон автора, излагая от его лица очередные безумные прожекты. Один такой основал в реальности раблезианскую церковь и сделал из неё магическую франшизу имени себя — вот уж действительно уникальные существа.
Картезианский дурак, строго говоря, довольно опасен — поскольку не имеющий разума существовать не может, такой дурак являет собой умело маскирующуюся нежить, одно из множества проявлений лжи автоматона, которую Декарт видел в своих философских кошмарах. Бахтинский дурак служит застрельщиком духовной революции, первым всадником пожара, перекраивающего тело мира. Дурак лавкрафтианы приглашает в свой мир великое Внешнее, после чего пишет мемуары об изобильных придатках и невыразимых доядерных сущностях. Агамбеновский дурак формирует соглашение между государством и телесностью, делезианский летает снаружи всех измерений и легитимно отрывает куски от машин желания, ницшеанский тянет обрывок каната над бездной и замыкает ложного сверхчеловека. Дурак Филипа Дика сломлен Империей, внушившей ему ложную картину реальности, пинчоновский дурак ищет хвосты ложных заговоров, не понимая, что главный заговор начинается с него. О дураке Блейка и говорить страшно.
Дураков столько, сколько есть рамок реальности, карт, привязанных к территории. Потому что Дурак в основе своей — смеющийся край мира, тетива, изогнутая рукой хаоса. Он мыслит не собой, не своими внутренними интенциями, но становится проводником внешнего ландшафта в его безумных колебаниях. Намерение Дурака — намерение текста, его меркнущее желание пересобрать себя и осуществиться по ту сторону логоса.
Но похвастаться они все любят одинаково, это правда. Даже там, где подстраиваются под тон автора, излагая от его лица очередные безумные прожекты. Один такой основал в реальности раблезианскую церковь и сделал из неё магическую франшизу имени себя — вот уж действительно уникальные существа.