Хроники одичания в РПЦ

Владимирская митрополия выступила с официальным заявлением против творчества Венедикта Ерофеева. Прочесть этот шедевр церковно-карательного литературоведения можно здесь. Комментировать его – только портить.

А я вспомнил, как о нём говорила дружившая с Веничкой Ольга Седакова:

– В нескольких интервью Ерофеев говорит, что он с юных лет считал для себя основополагающими «евангельские принсипы» и проповедовал их по мере сил. Но, если смотреть на его жизнь, не очень понятно, что он имеет в виду.

– Да, так и было. Евангелие и Христос. Он прочел Евангелие по-своему. Он увидел и полюбил – если совсем вкратце – неотмирность евангельской проповеди. Радикальную неотмирность. Все, что ценит мир, – ложь. Последние будут первыми. Нравственно благополучные люди погибнут, а отпетый разбойник спасется. Все парадоксы, опрокидывающие «обычный» порядок вещей. И еще одну сторону евангельской проповеди он принял и полюбил: проповедь кротости, а не силы. Проповедь милости ко всякой твари, а не «справедливости». И это тема, которую он впрямую проповедническим тоном излагает в «Петушках» – о жалости, вздохе, слезе. Что это важнее всего, а все остальное ничего не значит. К традиционному благочестию его вера имела мало отношения, церковной традиции он не знал и чурался ее. Когда Борис Сорокин и Игорь Авдиев переживали то, что теперь называется «воцерковлением», со всем жаром неофитства, Веня этого совсем не одобрял. А они и его пытались воцерковить и спасти! Его это только сердило. Посты, воздержание, покаяние в грехах, соблюдение церковных установлений – все это ему было чуждо. Ему было важно в Евангелии другое – вот это переворачивание шкалы ценностей, о каком я сказала. Поэзия принятого страдания. О Христе он думал более всего в связи с Распятием. Я даже как-то ему сказала: «Мне кажется, ты остановился на Страстной Пятнице, а дальше не читал. А дальше-то – Воскресение». Он мне на это ответил: «Зато ты прочла о Рождестве, а потом сразу о Воскресении. А все, что между этим, пропустила».

Ещё из воспоминаний Ольги Седаковой о Веничке:

Дважды при мне он выдворил новых знакомцев: одного за скабрезный анекдот, другого за кощунство. Оба старались этим угодить хозяину: ведь по расхожему представлению о Веничке, и то, и другое должно быть ему приятно. Они не учли одного: человеку перед концом это нравиться не может. А Веня, как я говорила, жил перед концом. Смертельная болезнь не изменила агонического характера его жизни, только прибавила мучений. Так что, узнав о его смерти, все, наверное, первым словом сказали: «Отмучился».

Его отпевали, и мне это показалось странно: к Церкви – в общепринятом смысле – Веня не имел отношения. Нет, он имел свое, очень напряженное, болезненное, десятилетиями не прояснявшееся отношение. Быть может, слишком серьезное, чтобы просто пойти и стать добрым прихожанином, как многие его знакомые в начале нашего «религиозного ренессанса». О его католическом крещении – уже вблизи смерти – я ничего не могу сказать: этой слишком интимной для себя темы он в разговорах не касался. Политический поступок? Любовь к латыни и Риму? (Веня говорил: «Латынь для меня – род музыки». А выше музыки для него, кажется, ничего не было; разве только трагедия, из духа этой музыки родившаяся, как утверждал хорошо прочитанный им Ницше.) Стилизованное благочестие православных неофитов, нестерпимое самодовольство, которое они приобрели со скоростью света – и стали спасать других «соборностью» и «истиной», которые у них уже как будто были в кармане, – все это, несомненно, добавило к Вениным сомнениям в церковности. Он как-то сказал:

– Они слезут с того трамвая, помяни мое слово.
– С трамвая?
– Ну да, я хотел пройти пешком, а они вскочили на трамвай.

Так вот, отпевание в православном храме совершенно не вязалось с Веничкой и было до неприличия «в духе момента»: отпевание русского писателя, диссидента, дожившего до «победы» либеральных идей, реабилитированного народного героя в реабилитированной Церкви. «Все в порядке, пьяных нет». И так, не без смущения, смотрела я на происходящее… Но когда дошло до Заповедей Блаженства, с первого их стиха я с полной отчетливостью поняла, что если к кому это имеет отношение, то как раз к Веничке. Многие, многие из людей, несомненно, добропорядочных, вряд ли посмеют спросить себя: правда ли эти страшные блаженства и суть блаженства, которых – говоря высоким слогом – ищет их душа? Правда ли, если уж они такого блаженства не просят, то не будут спорить, если оно случится? Веничка не спорил, это точно. «Все должно идти медленно и неправильно...»

У Седаковой, кстати, есть курс на Арзамасе про “Москву-Петушки” Ерофеева. Церковникам стоило бы его глянуть, прежде чем публиковать заявления.

Дочь сообщила, что в детском саду они с Катюшей играли в дочки-матери.

Я, естественно, слегка завибрировала. Все мы знаем, о чем такие игры рассказывают окружающим, да и не только им. О ролевой модели, впитанной дома с молоком и какао (сорт Венесуэла Барловенто Каренеро Супериор, mind you). О том, что это такое – быть мамой.

Можно, конечно, надеяться, что деточка простым и доступным языком объясняла Катюше значение слова «гомогенный» (как мы вчера), но ведь есть еще «уже полночь, не беси родителей, а то..» и «не ешь с пола то, что ты туда не роняла». И многое, многое другое. Покажите мне тех, у кого нет. Покажите мне тех, у кого ребенок запомнил то лучшее, что в него пытались вложить, а не вот это все - разное.

- Ну, - говорю, - расскажи, что ты делала?

Вдохнула. Выдохнула. Итак..

- Я говорила Катюше: «Тшш, тшш, тшш! Мы плывем. Кругом морские монстры.»

20 и 21 сентября в Амстердаме пройдет большой культурный фестиваль Vidim Fest «На своем языке». Мы проводим с фестивалем совместную акцию.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ПРОЕКТ «REPUBLIC» ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ПРОЕКТ «REPUBLIC»

В пространстве Podium Mozaïek соберутся известные писатели, художники, музыканты, ученые, актеры и режиссеры. В программе — историческая игра с автором подкаста «Закат империи» Андреем Аксеновым*, паблик-ток с Верой Полозковой и Чулпан Хаматовой, экскурсия с Антоном Долиным*, интеллектуальная игра с Александрой Архиповой*, стендап-импровизация с Сашей Филипенко и Идраком Мирзализаде, спецпоказ с Дмитрием Крымовым, лекция журналиста Александра Горбачева* о Летове и многое другое.

Подписчик Republic может получить бесплатный супербилет — доступ на все мероприятия, если напишет для нас заметку-репортаж о фестивале. Чтобы принять участие — напишите i.dobrovolsky@republic.ru

Все выходные на Vidim Fest — дискуссии, кино, интеллектуальные игры, лекции, детские программы, музыка и большая книжная ярмарка. Подробнее о программе фестиваля «На своем языке» на сайте Vidim Fest.

*Минюст считает «иноагентом»

Сегодня думаю о том, что хорошо. Во-первых, хорошо быть любопытным и безграмотным. Тогда будет внезапно открываться, как много у нас есть и всегда было. Как то, что казалось (мне и другим таким же) внезапным и отчаянным высвобождением в конце ХХ века из пут квадратно-гнездовой музыки темперированных клавирмашин, вообще-то в культуре всегда существовало и может похвастаться замечательно длинными, пусть и тонкими, корнями.
А во-вторых, как же хорошо, что у нас есть Мунипов.
Читайте и слушайте!

Тем временем попал на Musikfest буквально на концерт мечты - вечер странных гармоний позднего итальянского ренессанса. Я в какой-то момент увлекся фигурой Николо Вичентино, итальянского теоретика, музыковеда и композитора 16 века, делившего октаву на 31 отрезок и придумавшего микротональный клавесин, чтобы играть музыку в соответствии со своими теориями. Послушать его сочинения в записи не составляет проблем, а вот живьем попробуй застань — а это был вечер, где он был едва ли не самым известным именем (ну, не считая Джезуальдо и, может быть, Сиджизмондо Д’Индии, и то не уверен). Джованни Мария Трабачи, Микеланджело Росси, Киприано Роре — такого рода там были люди. Все это не просто локальная, а гиперлокальная музыка, сконцентрированная вокруг Феррары, которая тогда была центром хроматических и энгармонических экспериментов. Вичентино давал уроки герцогу Феррарскому, некоторые его сочинения звучали при дворе, а работы повлияли на группу феррарских мадригалистов (в том числе на Луццаско Луццаски и на Джезуальдо), но и не только на них, а некоторые, возможно, дошли до этих идей и сами: давайте использовать невиданные, резкие, пряные и возмутительные диссонансы, чтобы подчеркнуть соответствующие слова в тексте мадригала, и сладкие консонансы — в других местах. Так что все эти мадригалы надо слушать с текстами в руках, чтобы услышать, как “боль”, “мука” или там “сердечная горечь” расцветает такими пронзительными и едкими звуками, что можно буквально прослезиться как от нашатыря. Или, наоборот, сладость и благозвучие в соответствующих местах — например, у Вичентино есть мадригал “Madonna, il poco dolce” (чуть сладкая? Нежнейшая?) со словами “Madonna, il poco dolce e il molto amaro” (немного сладости и много горечи). Александр Аронович Кнайфель придумал несуществующее в итальянском слово выражение “pieno dolcissimo”, примерно “полнота нежнейшести” или сладчайшести — вот тут она и была, такая, что вздрогнешь. Интересно, конечно, как это воспринимали современники, если даже нас пронимает — в принципе, должны были просто падать в обморок. Рецензиями с мадригальных концертов мы не располагаем, и дневниковыми записями не особенно, главные документы — это перебранка музыковедов, публичные споры и трактаты, ну и по ним видно, какой был накал; спор между Вичентино и Виченто Лузитано, чернокожим афро-португальским священником, у которого хроматизмы были еще похлеще — это сюжет для отдельной книжки. Если вдруг среди читателей есть подписчики VAN Magazine, найдите эссе “Centuries of Silence”, как раз про него.

И все это написано как будто вчера, ну или лет сто назад, во времена Вышнеградского и Хабы, и чтобы это дело подчеркнуть, французский хор Les Cris de Paris, который эту программу придумал, заказал еще интерлюдии симпатичной итальянской девушке Франческе Верунелли — ее “VicentinoOo” с разными номерами звучали между Джезуальдо и Росси. Вполне уместно они звучали, и вся это медленно тающая, кривая, микротональная смурь действительно не то чтобы прямо сильно выбивалась (найдите их в видео). В принципе, и нововенцы, и всякие прочие авангардисты любили подчеркивать, что их отчизна - это вот примерно Феррара, 16 век, они их прямые наследники. Но и спектралисты, и Хаас, и все любители поиграть в just intonation и подергать странно настроенные струны арфы - они все, конечно, отсюда выросли. Джезуальдо, конечно, выделяется и на этом фоне, но вообще весь этот круг писал такое, что может буквально закружиться голова - не от впечатления, а как от поездки на карусели. То есть ощущение, что тебя усадили на табуретку посреди миража, и ты медленно сползаешь вместе с ней по какой-то психоделической ледяной горке, тщетно пытаясь ухватиться хоть за какой-нибудь тональный центр (а их еще не придумали, чувак!), там в полный рост в каждой вещи.

Ну и отдельно — какие прекрасные люди все это исполняли! Особенно совершенно блаженный юноша-арфист, который как застыл с малахольной улыбкой в начале, так и до конца и сидел, словно эфира надышавшись. И мы вместе с ним

#musikfest

Читатели непериодического медиа выговаривают мне, что неясно, как встретиться со мной в Амстердаме во время #vidimfest
Отвечаем: во-первых, просто прийти в Podium Mozaïek, где я проведу почти целиком 20 и 21 сентября. А ещё конкретнее — приходите на интерактивный рассказ Саши Архиповой про язык специального назначения. Это будет что-то посередине между академическим докладом, комическим стендапом и игрой в ЧтоГдеКогда. А я Сашке буду ассистировать — во-первых, потому что могу!

Фестиваль Vidim Fest начнется уже через час в пространстве Mozaïek. Считаем минуты до открытия и напоминаем, что вход на фестиваль свободный, после регистрации.

Все выходные на Vidim Fest действует большая книжная ярмарка со взрослыми и детскими книгами от лучших русскоязычных независимых издательств.

А еще мы приготовили насыщенные программы не только для взрослых, но и для детей — с мастер-классами, квестами, квизами и детскими книжками. Ищите своих любимых писателей, блогеров, художников и артистов на сайте Vidim Fest и присоединяйтесь к их событиям

Слёзы счастья переполняют сердце сокрушенное и спасенное