Тьфу and do on you, Дуров Навальный! Тьфу and do! Верни стену and make Estados Unidos Mexicanos great again!

Жизнь моя в последнее время устроена так, что я постоянно мотаюсь по разным странам, то по делу, а то и так. При этом (пора уже признаться) у меня тяжелая интернет-зависимость: не только потому, что мне спокойнее быть постоянно на связи, но и потому, что включенный в сеть смартфон облегчает путешествие мгновенно и немыслимо. Вот сегодня я на пару дней закатился в любимый Будапешт, например. Перемещение скоробеглого туриста по городу возможно в двух режимах: либо ты жмешь на несколько кнопок, сообщая гуглокарте, откуда куда, либо слушаешь восклицания венгерского таксиста, содержательные, как прибой, и пытаешься привлечь его внимание к проблеме хаотической распальцовкой. Мальчик жестами показал, что зовут его Хулио, фамилия Хуренито, живет на улице Ленина и его зарубает время от времени.
Из локальных симок, скупленных за последюю пару лет, можно построить хижину африканской семье и старший сын в ней уже собирается привести домой первую жену.
Всё это дико достало. Поэтому я себе завёл симку MTX Connect и буду теперь искать по белу свету, где у них плохо работает интернет. Пока что попробовал в венгерской глуши и в венгерской деревне - везде работает до обидного хорошо. Обещаю рассказывать подробности.
https://www.mtxc.eu/en/index.html

Вот, например: щелкнул - отправил, будапештское летнее ощущение зафиксировал. А всё mtx

Начал иногда за хорошее поведение позволять себе покупать на алибе книжечки, каждая из которых – легенда.

Интернет-журнал Vice публикует вполне волшебный текст про британскую аристократку, наследницу титула и хиппушку, прилагающую много усилий к исследованию психоделиков – не исключительно академическому. Хозяйке на заметку: если долбить по 250 миллиграмм кислоты много дней подряд, можно незаметно бросить курить!
https://broadly.vice.com/en_us/article/paddw9/the-english-countess-revolutionizing-psychedelic-drugs-research

Пользуясь предоставившейся возможностью, автор упражняется в перемешивании чопорного стиля британской провинции с некоторыми неожиданными наблюдениями:
"Мы движемся сквозь наманикюренный сад Бекли-парка, её фамильного поместья в четыреста акров, сопровождаемые дружелюбным белым шпицем по имени Луна. Филдинг сообщает мне, что фамилия Луны – Е, как называют и экстази, "потому что всё, чего она хочет, это делать людей счастливыми!".

Если отбросить шутки в сторону, наблюдать за тем, как психоделическая революция наконец выходит из подполья и вступает в свои права в точности так же, как наследница Бекли-парка, – огромная радость. Мысль о том, что человек не сводится к тому узенькому кусочку, который отсекают от него разум и хорошее воспитание, что он может быть принят (по крайней мере собою) целиком, без цензурных изъятий – продолжает быть невероятной и приносить усвоившему щедрые плоды.

Замечу на полях: и всё-таки особенно приятно, когда мысль эта освобождает людей воспитанных и разумных :)

Понял, что, как обычно, проговариваю половину подуманного, потому что другую половину додумал когда-то прежде, и оттого слова повисают в пустоте.
Для меня довольно важным в какой-то момент оказался мемуар философа Михаила Маяцкого "Мой Левинас" – изящный и ироничный. Я только после него вдруг понял, как страшило безумие, ис-ступление из рассудка, мыслителей и обывателей той эпохи, что начинается энциклопедистами и заканчивается усвоением идей Ницше в 1960-е и психоделической революцией.
Задним числом, конечно, становится дико стыдно, что глядел, например, на пушкинское "Не дай мне Бог сойти с ума", а разглядеть суть, подлинный ужас за совершенством поэтического гула даже не пытался. Что даже не задумывался, что нарочитое самоограничение рационального века было реакцией на жутковатые артефакты коллективного экстаза христианского барокко. Да и вообще: когда принимаешь эту гипотезу внутрь сознания, история европейской мысли становится гораздо ясней и глаже.

Текст Маяцкого целиком лежит по ссылке и он прелестный.
http://studopedia.su/12_122088_moy-levinas.html

ПОЧЕМУ Я НЕ ПРЕСКРИПТИВИСТ

Какого бы вопроса о современности мы ни касались в общественной дискуссии, важнейший водораздел проходит в том самом месте, где лингвистика распалась на школы прескриптивизма и дескриптивизма. Сторонники первого движения (как в науке, так и за ее пределами) уверены, что ученые должны и могут диктовать обществу, как оно должно пользоваться языком, и только это согласованное использование является нормой, а все остальное - извращением. Вторая школа полагает, что дело науки - наблюдать за живой жизнью языка и фиксировать значимые подвижки в практике использования. Поглядишь так лет каких-нибудь смешных сорок, да и обнаружишь, что панталоны, фрак, жилет уже давно на русском есть. А еще лет через 200 их даже одеть будет можно.
Вопрос о выборе школы не сводится к оценке онтологической мощи науки. Просто для прескриптивистов (далее пусть будет ПР) всякая вещь, всякий языковой факт есть то, что они есть. Заданные раз и навсегда. Кубики чистого разума. А для дескриптивистов (хм. ну, пусть СКР, что ли) всё, что есть вокруг - часть вечного течения всего сквозь всё, медленные валы золотистого мёда.
Но вот на, извините, батлах я вдруг еще одну штуку понял. И тот, и другой подход изначально движутся из ситуации непонимания. Но относятся к ней принципиально по-разному. Люди Пр как бы говорят любому явлению: "Я не понимаю и будьте любезны стать понятными". СКР-сограждане в той же ситуации принимают ответственность за понимание на себя: "Я не понимаю, но постараюсь понять".
В этом смысле "Вы что, все смотрите Игру Престолов?", "Не читал ни одной страницы Гарри Поттера", "Какой ещё Оксимирон, когда всегда был оксюморон", "Не смейте говорить "поребрик", за "бордюр" пасть порву", "Пастернака не читал, но скажу" - это все одно и то же.
Как последовательный дескриптивист, скажу: ни одна позиция другой не хуже.
Но мне лично милее одна.
Не люблю ментальную лень.

На кухне есть две ничем не похожие касты: кулинары и кондитеры. Кулинары работают со всем, что ухватили, контролируют гниение, превращают рыбу в белку, сыплют на глазок, облизывают пальцы, стучат ножами и распахивают форточки. Кондитеры работают с мукой, превращают порошки и жидкости в пышное и хрустящее, говорят с грибами, отмеряют всё на весах, передают друг другу гримуары с массивами показателей зависимости хрусткости корочек от точных температур и временных отрезков операций. Ходят сквозь воздух, стараясь его не тревожить. Древняя магия, жрецы первой волны.
Помазанные в одну касту редко понимают других. Авель был кулинар, а Каин кондитер. От того, что постепенно первые и вторые перестали друг друга страшиться, а после и брезговать, родился Ферран Адриа и заключил с едоками завет поновей.

Католический святой Боэций прожил жизнь, вполне понятную любому, кто интересовался русской историей ХХ века: прилежно занимался наукой, по идиотическому и очевидно ложному обвинению сидел в тюрьме, рассказывал товарищам по заключению всякие философические байки, из которых потом сделал, не выходя из тюрьмы, книгу "Утешение философией", казнён.