Боэций в тюрьме показывает, как надо утешаться философией, 1385

Книга, представляющая собой диалог несчастного и подавленного Боэция с самой Философией (а она ему отвечает: то ли ещё бывало! ты же читал!), была настолько популярна в средневековьи, что ее фрагменты неоднократно становились песнями и в таком виде раходились по Европе. Не знаю, с чем сравнить - ну, как если бы нищие по электричкам пели из "Архипелага Гулаг" или хотя бы из "Розы мира" Даниила Андреева. Доктор Сэм Баррет из Кембриджского университета постарался восстановить звучание этих песен и университетский ансамбль исполнил их в этой новой, но вполне аутентичной аранжировке.

Вот тут Баррет подробно рассказывает о своей работе, а на фоне постояно звучат фрагменты
https://www.youtube.com/watch?v=w-tALWHHUaE

А вот одна из скорбных песен отдельно
https://www.youtube.com/watch?v=PwAKPIUKAyM

Интересно, что самом Боэцию вся эта история с песнями скорее всего понравилась бы. Кроме философии он активно утешался и музыкой (вернее, филососфией музыки) и настрогал огромный труд «De institutione musica» (уродливый русский перевод задал традицию «О музыкальном установлении»). В нём среди прочего цитируется декрет Спарты об опасном новаторе Тимофее Милетском, безродном космополите: "Поскольку Тимофей Милетский, прибыв в наше государство, пренебрёг древней музыкой и, отклоняясь от игры на 7-струнной кифаре и вводя многозвучие, портит слух юношей, из-за многозвучия и новизны мелоса делает музу неблагородной и сложной, вместо простого, упорядоченного и энгармонического устанавливает строение мелоса хроматическим и слагает его беспорядочно вместо соответствия с антистрофой, а вызванный на соревнование в честь элевсинской Деметры, сочинил произведение, не соответствующее содержанию мифа о родах Семелы, и неправильно обучал молодёжь, - было постановлено в добрый час царю и эфорам выразить порицание Тимофею и заставить его из 11 струн отрезать лишние, оставив 7, чтобы каждый, видя строгость государства, остерегался вносить в Спарту что-либо не прекрасное".
Так что в молитвах за умученных от любителей простоты (в широком зазоре от Вальтера Беньямина до Кирилла Семеновича Серебренникова) вполне можно призывать имя св. Боэция, еще с IX века именуемого «Doctor mirabilis».

Находясь в настоящий момент в двух поразительных тяжбах в Израиле, я всё думаю: ведь не напрасно Кафка был еврей. Но умереть планирую позже, чем завершу. Это и есть еврейский оптимизм

Еще о сиквелах, ремейках и ребутах. Я вот что вспомнил: «Превращение» Кафки заканчивается совершенно гениально — там же настоящий задел на сиквел. После смерти Грегора вся семья идет гулять:

«Затем они покинули квартиру все вместе, чего уже много месяцев не делали, и поехали на трамвае за город <...> Господину и госпоже Замза при виде их все более оживлявшейся дочери почти одновременно подумалось, что, несмотря на все горести, покрывшие бледностью ее щеки, она за последнее время расцвела и стала пышной красавицей. Приумолкнув и почти безотчетно перейдя на язык взглядов, они думали о том, что вот и пришло время подыскать ей хорошего мужа. И как бы в утверждение их новых мечтаний и прекрасных намерений, дочь первая поднялась в конце их поездки и выпрямила свое молодое тело».

Так вот, я все придумал: сиквел назовем «Синекдоха, Превращение».
Сюжет такой: Грета Замза встречает мужчину своей мечты, они влюблены, у них роман, мужчина делает ей предложение, и они идут в ЗАГС. Но в ЗАГСе чиновник говорит им, что в этом году лимит свадеб исчерпан, но вы, конечно, можете записаться на следующий год. Встать в очередь. И Грета Замза и ее возлюбленный записываются в очередь на свадьбу. Проходит год, Грета уже беременна, она каждый день зачеркивает даты в календаре — считает дни до свадьбы. Затем они с возлюбленным снова идут в ЗАГС, но там им сообщают, что их место в очереди потерялось. Возлюбленный Греты спрашивает, что же делать, ему отвечают, что можно занять место в другой очереди, состоящей из тех, кто потерял место в предыдущей. «А чего ждет эта вторая очередь?» — спрашивает Грета. Но чиновник пожимает плечами: «Мое дело — раздавать места в очереди, а не задавать вопросы; и уж тем более — не отвечать на них».
Они встают во вторую очередь и возвращаются домой, жених предлагает найти другой ЗАГС или — еще лучше — найти капитана корабля, который сможет их поженить. «Ведь капитан судна имеет право поженить кого угодно». Грета соглашается. Жених надевает макинтош, шляпу, улыбается ей и выходит из дома — это был последний раз, когда она его видела.
У Греты рождается сын. Она растит его одна, и каждый раз, когда мимо ее окон проплывает корабль, она вспоминает о пропавшем женихе. И хотя у нее за окнами нет реки, корабли ее совсем не удивляют.
Когда сыну исполняется три года, Грета пытается пристроить его в детский сад. В саду ей говорят, что количество мест ограничено, единственный вариант — встать в очередь. «Но я уже стою в двух очередях в ЗАГСЕ», — говорит Грета. Чиновник чешет затылок, перебирает бумаги на столе, звонит куда-то, потом вздыхает и признается, что сталкивается с таким впервые. «В отделе очередей беда — жуки-древоточцы испортили целый стеллаж с гроссбухами, — говорит он. — Возвращайтесь домой, я позвоню, когда что-то станет известно».
Грета возвращается домой и ждет звонка. И пока она ждет, за окном плывут корабли, а ее деревянный дом медленно рассыпается — с потолочных балок сыплется труха, и Грета ходит по дому с зонтиком, чтобы труха не попадала на волосы. Ее сын растет, и поскольку он не ходил в детский сад, Грете кажется, что он не приспособлен к жизни, поэтому она запрещает ему выходить на улицу. Мальчик растет дома, и развлекается тем, что ловит жуков-древоточцев и сажает их в банки. Вся его комната уставлена банками с жуками, и целыми днями он изучает их, он уже знает, что будет энтомологом, а с потолка сыплется труха, и балки иногда скрипят — это жуки устраивают в них все новые и новые гнезда, а стены начинают трескаться и расходиться.

И тут вы можете спросить: но Алексей, как ты собираешься закончить этот странный рассказ?
А я отвечу: друзья, вы плохо знаете матчасть. Это ведь сиквел Кафки, я все продумал, я планирую умереть прежде, чем закончу.

Вспоминал тут текст некрасовской "Железной дороги", где про толпу мертвецов и исторически прецедентная рифма "рус / белорус" (истерически смешная, как на мой вкус). Сверил, значить, строчки и хожу бубню что-то бесформенное. Спустя некоторое время обнаруживаю во рту текст "И механической жабролопатою / Мерзкую Землю долбит". Это, видимо, какие-то Нью-Кробюзонские поэты, переделанные певцы рабочего подвига.

Если вдруг кто не помнит оригинального текста (а ведь это школьная программа! наизусть учили!) вот вам ради выходного дня избранные вкусненькие места:

Прямо дороженька: насыпи узкие,
Столбики, рельсы, мосты.
А по бокам-то всё косточки русские...
Сколько их! Ванечка, знаешь ли ты?

Чу! восклицанья послышались грозные!
Топот и скрежет зубов;
Тень набежала на стекла морозные...
Что там? Толпа мертвецов!

То обгоняют дорогу чугунную,
То сторонами бегут.
Слышишь ты пение?.. "В ночь эту лунную
Любо нам видеть свой труд!

< . . . >
Братья! Вы наши плоды пожинаете!
Нам же в земле истлевать суждено...
Всё ли нас, бедных, добром поминаете
Или забыли давно?.."

Не ужасайся их пения дикого!
С Волхова, с матушки Волги, с Оки,
С разных концов государства великого -
Это всё братья твои - мужики!

Стыдно робеть, закрываться перчаткою,
Ты уж не маленький!.. Волосом рус,
Видишь, стоит, изможден лихорадкою,
Высокорослый больной белорус:

< . . . >
Ямою грудь, что на заступ старательно
Изо дня в день налегала весь век...
Ты приглядись к нему, Ваня, внимательно:
Трудно свой хлеб добывал человек!

Не разогнул свою спину горбатую
Он и теперь еще: тупо молчит
И механически ржавой лопатою
Мерзлую землю долбит!

Непонятно, как по нему еще ужастик не поставили. Ну вот ужо принесёт "Гоголь. Начало" кассу, сляпают и "Некрасов. Тёмный рыцарь".

Продолжаю нахваливать ютьюб как сокровищницу мудроты. Вот, например, Политехнический музей сделал хороший лекционный канал "Set Up", а Василий Ключарев, нейробиолог, руководитель департамента психологии "Вышки" и сотрудник Центра нейроэкономики и когнитивных исследований (так я узнал о существовании этого центра), прочитал там замечательную лекцию про когнитивный диссонанс.

И про то, как сложно мозгу обработать эту ситуацию, и где в мозгу расположена отвечающая за именно такой тип развязывания сложностей зона, и про то, как психика изо всех сил старается, чтобы энергозатратные когнитивные диссонансы случались пореже.
Многие эксперименты, которые Ключарев там описывает, были мне и раньше известны, но один прямо зацепил. Смотрите, если кто интересуется, сразу с 28-й минуты. Дяденька лектор там рассказывает, как приматы справляются с муками выбора.
Описанный эксперимент построен на том, что в норме мартышки устойчиво предпочитают синие конфеты зеленым, а зеленые красным. По-видимому, причина в том, что у них немного иначе, чем у людей, устроено цветное зрение (это я изумился, гугланул причины и обнаружил, что такие статьи есть не в связи). Запомнили? Синие лучше всех, потом зеленые, на последнем месте красная. Красные эмендемсинки - для лохов.
Но! Если мартышкам дать выбрать между синей и зеленой (естественно, нормальная мартышка выбирает синюю), а потом между зеленой и красной, то мартышки устойчиво предпочитают красные конфетки зеленым.
Рабочая гипотеза такая: даже единократное отвержение предмета снижает его субьективную ценность. Это не просто зеленая конфетка, а "Уже-Единожды-Отвергнутая-В-Ходе-Свободного-Выбора-Зеленая-Конфетка". И это объяснило мне такую кучу необъяснимых прежде историй про хомосапиенсов, что ой.
Причем, даже если предпочтение связано не со свойствами предмета, а с условиями выбора, то все равно один раз уже отвергнутый предмет - обесценивается.
Например, страна из которой эмигрировал. Или страна, в которую не эмигрировал. Политик, за которого не голосовал. Про мальчиков, девочек и прочую в жопу разницу вообще молчу.
Нейробиология - великая наука. Позволяет каждому сказать самому себе: "Ну чо ты как мартышка?"
Ну, или не себе, а соседу. В конце концов, сосед-то наверняка голосовал за красных.

Вот это дико интересно, на самом деле. В статье (приправленной всяким неумным и досадным для Wired конспироложеством), рассказывается, что Россия начала фальсифицировать сигнал GPS на части Чёрного моря. Это неумно и небезопасно, но восстановить ход силовой паранойи, которая могла бы привести к таким экспериментам, мне кажется, без большого труда всякий сможет.
Но важнее даже другое. Прошу прощения за вспухшую метафору, но нынешняя практика тотального гибридного переназывания (войну миром, мир войной, новое вечным, тюрьму волей, симфонию благочестием) мне никогда не казалась безопасной. Главное в большом вранье – чтобы хоть кто-нибудь помнил, кому что и когда наврано. А то так отчалим однажды в неизвестном направлении, да и позабудем путь обратно.
https://www.wired.co.uk/article/black-sea-ship-hacking-russia?utm_content=bufferbb2f7&utm_medium=social&utm_source=twitter.com&utm_campaign=buffer

twimc: в голове крутится, конечно, что это инсценировка “Гравилёта «Цесаревич»" к дате, евпочя.

Одному мальчику явился во сне святой благоверный великомученик Николай (Второй, один св.Николай у них уже был) и сказал: "Встань, отрок. Встань и иди. Снимай про меня кино"
Мальчику не хотелось снимать кино и он начал искать отговорок: да это будет скучно, да никто не пойдёт, да и деньги только у эксцентричных постбандюганов. "А как выйдет кино, – сказал с тоской мальчик, не просыпаясь, – так все обругают, от Кольты до Говорухина".
"Не печалься, – отвечал св.Николай. – Это уж я возьму на себя". И замироточил.

Журналист, блогер и кулинар Сергей Пархоменко у себя в фейсбуке публично опечалился: дескать, пришёл на рынок, а там опять шматки говядины порубаны так, как если бы корова на пехотной мине подорвалась (подтверждаю, есть у российских мясников этот необъяснимый обычай). Другой кулинар и блогер, Андрей Бугайский, в далеком прошлом крупный деятель мирового авиапромысла, а в недалеком ведущий телепрограммы "Мужская еда", не вступая в дискуссию (потому что хороший!), написал у себя: дескать, вы чо ваще? Это ж рынок! "Нужно запоминать продавцов и знать их по имени, возвращаться снова, или наоборот никогда больше не подойти, и чтобы все видели вашу лояльность или презрение. Вникать в проблемы, выспрашивать про логистику, учиться различать восемь сортов кураги или десять риса, угадывать части тела в мясных отрубах, уметь отличить суповую курицу от бройлера и утку от гуся". И тут я вдруг подумал, что где-то уже читал ровно про это.

Есть такой великий экономист Дуглас Норт, Нобелевский по этому делу лауреат, автор книги "Насилие и социальные порядки" (очень прилично переведенной на русский). Он обратил внимание на то, что государства на этой грешной планете делятся на два принципиально различных типа по тому, как осуществляется доступ к общественным ресурсам: свободно или ограниченно. Норт считает, что причиной формирования порядков являются разные типы насилия: в одних культурах оно полностью консолидировано и передано государственному Левиафану компактно, а в других - распылено более или менее равномерно по широкому элитарному слою и может быть применяемо несанкционированно. Если насильник на полянке один, то он устанавливает чёткие правила и все по ним живут. Если количество агентов насилия принципиально неисчерпаемо и каждый день может возникнуть новый Резо, Абрам или Моторола, в руках у которого собран его собственный немудрящий потенциал насилия, то правила невозможны, а возможны только процедуры вхождения в те или иные элитарные группы, в которых уже распределяется тот или иной ресурс, причем и конфигурация групп, и ритуалы благополучия постоянно двигаются. Сам Норт пишет, что внутри порядков свободного доступа отношения людей "безличные, формализованные", а в порядках ограниченного доступа - только личные. Ты не можешь представлять, скажем, цех или гильдию, или исполнять общественную роль, есть только ты лично, твои отношения и твоя ситуация. Любое послание в таких системах включает в себя не только фигуру говорящего, но и всё непроглядное месиво его личных отношений со всеми, с кем у него есть отношения. Про Афины, кажется, рассказывали, что если неправильный человек произносил правильную мысль, то старейшины просили ее повторить кого-то правильного. В школе это казалось очень смешным - просто потому, что ни ученики, ни учителя ни разу в жизни не сидели ни на одном совещании в советском главке или академическом институте.

За это, казалось бы, нехитрое наблюдение Норту совершенно справедливо дали Нобеля отчасти потому, что только эта теория сделала понятной повторяющуюся ситуацию: эксперты из успешных стран с Порядками Свободного Доступа (ПСД) приезжат в страну с Порядком Ограниченного Доступа (ПОД), налаживают там всё, как оно дома работает, а вместо какой-нибудь пользы для всех происходит просто переуступка ресурса от одной элитной группы другой элитной группе. И ситуация эта повторялась и повторялась, пока не пришёл Норт и не сказал: "Ребята, это не половник, это шумовка. Суп так и будет вытекать. Таково устройство природы".

Я когда впервые въехал в эту идею, то сразу обратил внимание, что литературная жизнь в России устроена именно как ПОД: первое, про что думает любой литературный функционер - какой ресурс, пусть и символический, можно будет ограничить в доступе для всех остальных. Отсюда эти бесконечные свары про то, кто еще не писатель (хоть и пишет, вроде).
Но вот то, что пишет Бугайский - это (вдруг догадался смекалистый разведчик) - даже еще более чистая иллюстрация к тезисам Норта: ты не можешь просто прийти к мясному прилавку и купить себе мяса. Ты должен сделать знаки, подать незримые верительные грамоты, доказать свое право на пристутствие и обменяться ценными подарками с вождями маленького гордого племени. Они тебе бутылку вина - ты им книгу с дарственной надписью, они тебе барашка - ты им привилегию сидеть за столом по правую руку, а там и по серьёзке потлач, пропадай моя тачанка, все четыре колеса. Только после вхождения в группу "квалифицированные пользователи сложной системы базарной жизни" тебе полагается покушать.

Сергей Пархоменко выступает тут таким агентом ПСД: есть, дескать, правила разруба. Если им следовать, можно приготовить много всего вкусного. Не надо иметь личные отношения с быком и быководом, чтобы унести домой отруб на стейк и попил голяшки на особукко.
Но выражает тем самым глубоко чуждую нашему душевному человеку бездушную свою сущность!
И как же я его понимаю! Я вот тоже все эти танцы с бубнами народов мира как-то не очень. Но теперь (благодаря Дугласу Норту и Александру Аузану, пророку его) знаю, почему я не очень их именно. В гробу я видал эти способы добывания пищи "через завсклад, через туваравед, очень уважаемые люди". Но надо начинать переучиваться, пожалуй. Лежали они в своем гробу, лежали, да и побежали, упыри неприятные.