Near Vyazma, Rokhlin’s regiment was surrounded by the Germans, he was wounded in both legs and left in a village in the care of locals. Since his wounds did not heal, he was put into a local hospital in the territory occupied by the Germans. After a denunciation, the Germans arrested him and sent to a prisoner-of-war camp; he became ill with typhoid, recovered, was transferred to a camp in Belorussia, then in Poland; several times he attempted to escape.
He was able to conceal his ethnicity; he knew very well German (he spoke it without any Jewish accent) and Azerbaijani. He was liberated as late as 1944 by the Red Army. After a short period of army service as an interpreter, he was again arrested on May 1945, in Berlin, now by NKVD, and spent almost two years in Stalin’s camp on suspicion of being a traitor.

Later he said that he pretended that he did not remember anybody from German camps, because he was heavily wounded, thus he could not be caught on discrepancies and can not slander anybody. Finally he was acquitted.

Rokhlin managed to send a secret letter (a note thrown from the train) to his fianc ́ee Ariadna. She knew A. Kolmogorov and then informed him that V.A. was in prison. Kolmogorov and Pontryagin wrote a letter to the chief of NKVD with a request to free V.A. Rokhlin.

Through war and camps he carried a cahier were he wrote his ideas and plans. During the next one and half years after his liberation he instantly defended both dissertations (candidate and doctoral).

The beginning of 1950 was marked in the Soviet Union by the antisemitic campaign. Rokhlin was fired from Steklov Institute (allegedly being told that he could not stay there even if he would compute all the homotopy groups of all spheres) and thus he was forced to leave Moscow together with his family since they had no apartment and no job.

In Leningrad, he modernised the program of the mathematical department, in particular he introduced an obligatory course of topology, first in the country and may be in the world. He passed to faculty some innovations which became traditions, such as serious seminars on important topics for the freshman bachelor students.

Два текста Вершика о Рохлине http://www.mathsoc.spb.ru/pantheon/rokhlin/vershik1.pdf http://www.mathsoc.spb.ru/pantheon/rokhlin/vershik2.pdf

Относительные гомологии H_k(X,A) не всегда равны H_k(X/A), для этого обычно требуют, чтобы A было окрестностым деформационным ретрактом, но самое общее требование — что (X,A) — пара Борсука или корасслоение. Собрал всё, что надо о них знать http://mathcenter.spb.ru/nikaan/2020/borsuk.pdf А то местами что-то неправильное пишут (и в книгах, и в википедии)

Говорят, так выглядит вселенная. Пустоты (войды, с поэтическими названиями — Супервойд Гончих Псов) и галактические нити. К этому делу можно применять устойчивые гомологии (а как ещё это изучать, видно же, что структура есть, и надо считать её инварианты)

Стопоходящий механизм Чебышева. Размером примерно с большой аквариум. Старое дерево, выглядит очень классно. Музей матмеха.

а вот об этом на этюдах с видео.

А вот, как подсказывает Лев, современная инкарнация этой жажды роботов (красиво, огромный робот ходит от силы ветра — такое можно купить, дуешь, и он двигается)

А вот, как подсказывает Лев, современная инкарнация этой жажды роботов https://www.youtube.com/watch?v=LewVEF2B_pM

Михлин, символ сингулярного оператора, многомерные сингулярные операторы, как это привело к индексу оператора, которое потом привело к теореме Атья-Зингера о индексе http://mathcenter.spb.ru/nikaan/book/mikhlin_math.pdf

Михаил Шлёмович Бирман (1928-2009)
http://mathcenter.spb.ru/nikaan/book/birman_bio.pdf

Особенно широко известен принцип Бирмана– Швингера в теории дискретного спектра, который служит отправной точкой в задачах квантовой механики. Работы Бирмана по математической теории рассеяния во многом определили становление и развитие этой области. Им был открыт принцип инвариантности волновых операторов. Знаменитый результат — формула Бирмана–Крейна, связывающая матрицу рассеяния и формулу спектрального сдвига. Вместе с М. З. Соломяком он построил теорию двойных операторных интегралов; разработал метод кусочно-полиномиальных приближений функций из классов Соболева и на его основе получил точные оценки и асимптотики спектра дифференциальных и интегральных операторов. Вместе с учениками и коллегами Бирман развил спектральную теорию оператора Максвелла в негладкой ситуации; исследовал дискретный спектр, появляющийся в лакунах самосопряженного оператора при его возмущении. Вместе с Т. А. Суслиной он внес значительный вклад в спектральную теорию периодических дифференциальных операторов — в решение проблемы абсолютной непрерывности спектра и в разработку теоретико-операторного подхода в теории усреднения.

После окончания войны и возвращения в Ленинград он поступил в Ленинградский электротехнический институт (ЛЭТИ). Преподаватель математики в ЛЭТИ обратил вни- мание на незаурядные математические способности Михаила и посоветовал ему перевестись на математико-механический факультет Ленинградского государственного университета (ЛГУ). Михаил последовал его совету.

В годы учебы на матмехе он специализировался по методам вычислений. Своими учителями Михаил Соломонович считал Марка Константиновича Гавурина, который был руководителем его дипломной работы, и Леонида Витальевича Канторовича.

Он редко думал в терминах отдельных задач, как бы интересны и важны они ни были сами по себе. Для него типичен такой подход: сначала строится общая схема, включающая рассматриваемую задачу, затем она всесторонне анализируется. Возникающая при этом теория оказывается применимой к широкому кругу проблем данного типа. Наконец, выясняется, как реализуются объекты общей теории в случае рассматриваемого конкретного вопроса. Как правило, этот путь приводит к исчерпывающему анализу не только исходной задачи, но и всего рассматриваемого класса проблем.

”The theory of cobordism was initiated by L. Pontryagin and
V.A. Rokhlin. It came of age with the work of R. Thom.”
John Milnor, A survey of cobordism theory.

Смотрите какое сокровище: Государственный архив Одесской области: ф. 39, оп. 5. д. 36, л. 156 об. (Запись о рождении в книге раввината). Свидетельство о рождении Фихтеньгольца, выданное раввином. Ещё и дата рождения отличается от той, что в википедии (там 5 июня=23 мая по старому стилю).

До переезда в Петергоф лекции кончались примерно в 15.00, было три или четыре пары. Пары тогда были по 100 минут, а не по 90, как теперь. После этого начиналась вечерняя жизнь, под ней я разумею, прежде всего, кружки и спец- курсы. Тогда спецкурсы в подавляющем большинстве не были обязательными. Это всё держалось на энтузиазме студентов и молодых в ту пору преподавателей. Делалось это так. Кто-то задумывал спецкурс, на листочке бумаги писал объявление и прикалывал его. Приходили студенты. Спецкурсы читали во второй половине дня, до позднего вечера.
Самый памятный для многих пример — спецкурс, который стал читать В.А. Рохлин, когда он приехал в Ленинград, в 1960 году. Это было событие: незабы- ваемые, очень яркие лекции. Начинал он их в 20.00, а заканчивал в 22.00. И мы часто его провожали.
Эта вечерняя жизнь была интенсивной, насыщенной, разнообразной, и я уверен, что она повлияла на профессиональную судьбу очень многих. Это было полностью ликвидировано после переезда в Петергоф. Сейчас вечерней жизни в таком понимании нет. А что касается спецкурсов, то объявить вот так спецкурс очень трудно, потому что кто-то в Петербурге, кто-то в Петергофе. Этот жанр исчез. Вот первое существенное различие. Частично оно возникло не только из- за переезда — есть ещё одна причина. Переходя от 1950-х к 1960-м годам, под напором общей обстановки, под влиянием чиновников, стали ограничивать эту вольницу. Начальство стало вводить административные ограничения и следить, кто объявляет спецкурс, кто разрешил — в общем, стало в эту сферу вторгаться и её регулировать, что формализовало эту деятельность, несколько её сужая и ограничивая. Но главный удар был нанесён переездом в Петергоф.
Воспоминения В.П. Хавина: http://www.mathsoc.spb.ru/history/mmh60_e.pdf

о, какой стих Вершика из той же книги воспоминаний:

Письмо незнакомки
Пучок ростков сечений
Прислал ты мне,
Локальных отношений
Алкал вдвойне.

Глобализуя поле,
Букет набрал,
Ты – примитивный что ли
Мой идеал.

Все грубые системы
Смягчатся впредь:
Услышать твои леммы —
И умереть.

Ты — странный мой аттрактор
И дивизор,
Какого типа фактор
Твой ловит взор?

Ты любишь эргодичность
Негладких сфер,
Твоя гомологичность
Из крайних мер.

Особенности сферы
Ты сгладил вдоль
И емкости без меры
Пополнил в ноль.

В ограниченьях строгий
Без внешних сил
Кольцо когомологий
Мне подарил.

Меня схватил ты смело
За группу кос
И выпуклое тело
Легко понес.

Критические точки
Сумел найти
И в них без проволочки
Провел пути.

И виртуальных сдвигов
В душе полна,
Тебе я связность мигом
Вернуть должна.
АВ. 1981-85